От последних слов в «Ноздре» стало тихо. Гномы как по команде развернулись и поспешили к своему столику у окошка. Трактирщик побледнел то ли от кровопотери, то ли от страха, подавился очередной порцией коньяка, гулко закашлялся и спрятался под прилавком.
– Кажется мне, что я ошибался, – ухмыльнулся Мальчик-с-Пальчик. – Здесь не так уж много смелых и гордых, как мне показалось в начале. Их вообще не так много, как кажется – во всём Королевстве их можно по пальцам пересчитать. Потому что они – особенные. Они – избранные. Они… – Он возвысил голос и выбросил руку в сторону вампиров, – сверхлюди! Высшая раса, призванная повелевать остальными!
Маленький провокатор соскочил со стойки и подбежал к одному из кровососов.
– Скажи мне, кто ты есть? – крикнул он ему в лицо. – Ответь прямо сейчас, при всех!
– Ну… я вампир… из Замка Дракулы, – пробормотал вампир, стесняясь всеобщего внимания.
– Нет! – закричал Мальчик-с-Пальчик. – Ты – тот, кто не боится смерти, кто умеет видеть невидимое, кто способен править миром и будет править им, если… – Он сделал интригующую паузу и выкрикнул: – Если пойдёт за мной! Ты пойдёшь за мной, мой верный товарищ? Ты избранный? – крикнул он в лицо упырю.
– Так точно! – восторженно заорал вампир.
Не давая опомниться, недомерок толкнул кровососа к огромному зеркалу:
– Кого ты видишь перед собой теперь, отвечай?
Ночной демон по-дурацки захихикал и смущённо поёжился.
– Что ты молчишь? Скажи нам всем, кто сейчас перед тобой?
– Осмелюсь доложить, – прогнусил трактирщик, высовывая из-под прилавка голову и нервно шевеля пучками пакли в распухших ноздрях, – перед ним в зеркале никого! Уж так у них, у вампиров заведено – не отражаются они в зеркале!
– Хрен с ним, с зеркалом! – разочарованно махнул рукой Мальчик, досадуя на себя за допущенную оплошность. – Зато я сам без всякого зеркала скажу, кто сейчас передо мной: высшее существо! Личность, которой неведом страх, боль, жалость, сострадание! У него нет совести, потому что всех, кто идёт за мной, я прямо здесь и сейчас освобождаю от пережитка, от этой химеры, называемой совестью! А ты, богатырь? – крикнул он Алёше Поповичу, который в очередной раз оторвал свою голову от стола. – Ты собрался до конца дней своих просидеть в трактире, дожидаясь белой горячки? Не ты ли призван сражаться за веру православную и за всех людей русских, униженных и оскорблённых басурманами иноземными? Одно это, – он подскочил к Поповичу и схватил его за нелепо торчащую бородёнку, – одно это ставит тебя на несравнимо более высокую ступень социальной иерархии, чем Его Величество с его либерально-попустительскими законами и взглядами на трудовую иммиграцию! Ты должен встать, богатырь, встряхнуться и показать, что жив ещё русский народ, что он хозяин на Руси, что Russia forever, так сказать… В общем, ты со мной, Алёшка, или против меня?
Богатырь, влюблено глядя на разгорячённого сорванца, утирал слёзы умиления и бормотал:
– С тобой, карапуз, с тобой… Ох ты ж гой тебя еси, добра молодца…
– Тогда хватит мурлыкать под нос любовные песенки и жрать водку с кровью! – в экзальтации загавкал Мальчик-с-Пальчик, выбросив вперёд правую руку. – Долой самодержавие! Долой проституток-министров! Наведём в стране Новый Порядок! Наведём железной рукой! А всех гномов-паразитов, – он указал на гномов, сидевших в сторонке и делавших вид, что происходящее их не касается, – в концентрационные лагеря! Они только жрут нашу гречневую кашу, пьют наше вино и ничего полезного не делают!
– Верно! – грозно гаркнул Алёша Попович. – Вот она где, правда-матушка! Кроши гномичье отродье!
И, просветлённый, опрокинув стол, кинулся убивать маленьких человечков. Гномы бросили ложки и прыснули в стороны.
– На Дворец! – призывно выкрикнул Мальчик-с-Пальчик. – Оттуда все беды! Уничтожим зло в его логове! За мной!
И посетители, как загипнотизированные, восторженно гомоня, потекли из «Ноздри людоеда» вслед за коротышкой.
Но тут и возникла проблема: едва покинув тёмные своды трактира, большая часть Мальчикового войска, а именно – вампиры, под лучами солнца моментально обратилась в пепел, а самая сильная часть, – чисто русский богатырь Алёша Попович, – на жаре совсем расклеилась от выпитого, начала нести несусветную чушь, чрезмерно шататься, подкашиваться ногами и, в конце концов, рухнула на булыжную мостовую, где и осталась лежать, не подавая никаких признаков жизни.
Осознав, что государственный переворот провалился, толком так и не начавшись, трактирщик с женой незаметно откололись от остатков революционных масс и вернулись в своё заведение, где застигли на месте преступления гномов, выгребающих из кассы горсти золотых и серебряных монет. Трактирщик вынул паклю из носа, снял со стены старую саблю и с сожалением вздохнул, вспомнив обещанные Мальчиком-с-Пальчиком концлагеря для этих пройдох. Этот пункт программы Мальчика сразу полюбился ему больше всего.
А Мальчик-с-Пальчик, трясясь на спине Хромой Лошади, со всей своей «бандой» вновь возвращался на лесную стоянку. Слёзы обиды текли по лицу, и горечь поражения жгла сердце, но дух его при всём при этом оставался несломленным.
Глава 10
Его Величество вышел из комы, когда было далеко за полдень. Он в недоумении осмотрел убогое жилище, в котором находился, и вылез из груды старого тряпья, сваленного кучей в углу и служившего Бабе-Яге постелью. Король помнил сладкую негу в объятиях сказочно прекрасной Феи и никак не мог увязать последние воспоминания со своим нынешним положением. Но, помимо этого, сильно волновал ещё один вопрос: удалось ли ему овладеть Феей или нет? Никаких пояснений на этот счёт память не предоставляла. А вопрос этот был самым важным для Короля, поскольку дело соблазнения Феи в последнее время уже стало для него делом королевской чести.
«Спросят меня когда-нибудь: „сделал“ ли ты Феюшку-то, Ваше Величество? И что я должен отвечать, скажите на милость? Наврать, что „сделал“? А ну как всплывёт, что при нашем свидании этим самым и не пахло? Это ж позора будет на весь сказочный глобус, насмешек не оберусь. Нет, нужно всё выяснить… И вообще, как я попал сюда? – он встревоженно приподнялся на локте и завертел головой. – И куда я попал, в конце концов? Где хозяева этого сарая?»
– Эй, кто-нибудь! – позвал Его Величество, и вдруг вздрогнул от испуга: здоровенная сова, сорвавшись откуда-то сверху, пронеслась над его головой, заметалась по комнатёнке, вновь уселась на какой-то полке в тёмном углу и уставилась на Короля своими огромными выпученными глазами.
Король перевёл дух и, с опаской оглядываясь на сову, подошёл к двери. Дверь сидела в проёме плотно и с первого раза открыться по-хорошему не пожелала. Его Величество нажал плечом – дверь не сдвинулась ни на миллиметр. Тогда разгневанный монарх разбежался и врезался в дверь всем своим упитанным телом с разгона. Она неожиданно и широко распахнулась, а Король по инерции полетел на землю с высоты куриных ножек избушки. Он кувыркнулся в травку, долго катился с пригорка и прервал своё безудержное движение, лишь увязнув в жижице небольшого вонючего болотца.
Выкарабкавшись на сушу и начав размазывать по себе налипшую грязь, он вдруг с ужасом заметил, что его большой палец на правой руке торчит совсем не туда, куда ему предписано торчать природой. Палец при падении вывернулся в суставе и теперь смотрел в совершенно непривычную сторону. У Короля от такого зрелища снова, второй раз за день, начало темнеть в глазах.
«Спокойно, – утешал сам себя Его Величество, закрыв глаза и начиная ровно и глубоко дышать, – это всего лишь вывих. Любой костоправ легко решит эту проблемку. Нет никаких причин для беспокойства».
– Ах ты, страдалец мой! – услышал он возглас неподалёку, повернулся и увидел, что к нему спешит его Единственная и Неповторимая Фея. – Да как же тебя угораздило так?
От вновь нахлынувшей животной страсти Король на миг даже позабыл о травме и протянул навстречу желанной красавице руки, одна из которых выделялась нелепо торчащим, как сучок старого дерева, пальцем.
– Да как же ты так себя разуделал? – причитала «Фея», хлопоча вокруг Его Величества. – Пойдём-ка, я тебя уложу в постельку и на место твой пальчик вставлю.
– Ах, не стоит беспокоиться об этом, моя любовь! – отвечал Король, придавая своему голосу наибольшую уверенность. – Это всего лишь ничтожное недоразумение, и оно нисколько не волнует меня. Сейчас меня заботишь только ты, сладострастная прелестница!
При этом он попытался ухватить Бабу-Ягу за одну из её отвисших ягодиц, но вывернутый в обратную сторону большой палец не позволил ему полноценно реализовать это намерение.
– Да какое же недоразумение, когда ты своей рукой и ухватить меня не можешь? – возражала Баба-Яга. – А ну, ступай в дом и не выпендривайся, мазурик…
